Мой дед растлевал моего старшего брата, когда мы были еще детьми.
Через какое-то время, как все открылось, дед умер. Когда мне сообщили эту новость, я почувствовала внутри себя колоссальное безразличие. Меня удивило, сколько «ничто» может занимать места внутри меня. Я знала, что это «ничто» – это не прощение. Я знала, что мне заповедано простить моего деда. Но долгое время мне было просто все равно.
В тот же год умерла и бабушка. Я поняла, что мне не удастся оплакать ее уход должным образом, пока я не разберусь с чувствами относительно деда. Прощение – это суть христианства. Мы говорим о прощении, читая Иисусову молитву, изучаем Нагорную проповедь и исповедуем свои грехи, чтобы получить Божье помилование. Мне казалось, что я про прощение знаю все.
Я привыкла верить, что в Иисусе простить легко. Мне представлялось, что прощение – это волевое усилие.
Я привыкла верить, что в Иисусе простить легко. Мне представлялось, что прощение – это волевое усилие. Оказалось, что прощение – это аннулирование ущерба.
Оказалось, что прощение – это аннулирование ущерба.
Мне трудно было простить деда. И пока я боролась внутри, я читала книгу Вальтера Брюггеманна «Духовность Псалмов».
Существенная часть книги посвящена Псалмам с жалобами (Псалмы плача), это те самые, которых мы стараемся или избегать, или «смягчать их звучание», потому что они полны горечи и насилия. Брюггеманн пишет: «Псалмы озвучивают отчаянный протест, приглашая нас к более честному взгляду в темноту».
Именно благодаря книге Брюггеманна я начала поиск прощения для своего деда. В этом прощении не было места всяческого рода клише или «забыванию» проблемы. Прощение было в плаче: жестокое осознание произошедшего с моим братом и бушевавших во мне чувств.
Брюггеманн убедил меня, что без плача нет прощения. И вот почему:
Плач заставляет нас быть честными с Богом
Псалом 136 начинается очень красиво: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали…». Но окончание Псалма шокирует и ужасает: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!». И мое прежнее понимание прощения не могло этих слов вместить.
Ответ я нашел в книге Даниила. Когда совмещаешь 136-й Псалом и книгу Даниила, удивляешься, как Даниил смог выбрать верное служение империи, которая разрушила его мир.
Как Даниил смог простить?
Мне кажется, что это все случилось, благодаря тому, что его община не пыталась сгладить свою ярость и найти объяснение своей горечи. Напротив, они ВСЕ свои чувства выливали на Бога. Брюггеманн пишет: «То, что они говорят Иегове может показаться скандальным, но эти глашатаи гнева полностью верны Богу. Они ожидают, что Иегова примет всю полноту речи Израиля».
Мне кажется, что плач израильтян помог им оставить свою ненависть, примириться с врагами, получить влиятельные должности и посеять семена их будущего возвращения на Святую землю.
Плач гарантирует, что мы не обманываем себя насчет состояния наших сердец
Легко ублажать себя словами о прощении, когда мы застряли в безразличии. Легко сказать, что мы кого-нибудь простили, если мы еще не почувствовали гнева внутри.
Но посмотрите на Христа. Он разгневался в храме и плакал у могилы. На кресте Божье прощение сопровождалось темнотой, землетрясением и разрыванием ткани.
Как я могла думать, что прощение дается легко?
Дэн Аллендер в своей книге «Плач души» говорит, что спокойное и плавное приятие – это иллюзия. «Многих христиан сильные чувства посещают крайне редко, для них этот опыт чужд. Их внутренняя жизнь характеризуется внутренним спокойствием, которое мало чем отличается от безразличия. К сожалению, это спокойствие часто путают с доверием».
Плач позволяет нам дать волю эмоциям и выплеснуть их перед Богом, чтобы честно посмотреть на то, что мы чувствуем.
Плач защищает нас от чрезмерной открытости перед людьми, которых нельзя считать «безопасными»
Когда люди причиняют нам боль, Бог заповедует нам прощать. И точка! Но прощение не всегда подразумевает примирение. Более того, без раскаяния полное примирение было бы ошибкой.
Легко ублажать себя словами о прощении, когда мы застряли в безразличии. Легко сказать, что мы кого-нибудь простили, если мы еще не почувствовали гнева внутри.
Льюис Б. Смидес так выражает свою мысль в книге «Простить и забыть»: «Прощение подразумевает, что сердце отказывается взыскивать долг, но «не даст больше денег», пока не произойдет покаяния».
Плач – это проверка нашего сердца, которая помогает нам обрести понимание. И в этом процессе «просвечивания» наши сердца учатся защищаться от небезопасных людей, чтобы продолжить дарить тепло всем остальным.
Для меня потребовались годы, прежде чем мое холодное безразличие к деду стало меняться. И самые большие перемены начали происходить, когда я начала записывать свои «плачи».
Я попросила у моего брата разрешения. А потом села и записала весь мой гнев, горечь и ступор. Затем я показала это все моим родным, обсудила с близкими и некоторыми не очень близкими родственниками. Опубликовала у себя в блоге.
К моему удивлению, выражение гнева помогло сдвинуть мое сердце с мертвой точки.
Я все еще пытаюсь простить деда. Мне жаль его за слабость и эгоизм. Мне больно думать о том, в каком состоянии должно находиться сердце человека, позволяющего себе такое разрушение. Иногда я подумываю, что то, что он сделал с моим братом, кто-то однажды сделал с ним.
И я больше не жду, что прощение произойдет легко и сразу. Напротив, я очень сильно полагаюсь на силу плача. С его помощью я выйду к истине и приложусь к Божьей милости. А мое сердце смягчится.
