«Если еще хоть один человек процитирует мне Римлянам 8:28, я дам ему в морду!»
Я чуть не подавился печеньем, которое эта пожилая сестра принесла на занятия по изучению Библии. Это были сильные слова от такой милой женщины. Она рассказывала о том, как много лет назад потеряла своего сына в возрасте 30 лет. Доброжелатели заверили ее, что Бог все контролирует, и смерть сына была частью Его плана.
Это было не то, что она хотела услышать.
Этот разговор возник потому, что мы с женой только что вернулись из поездки к близким друзьям по колледжу, у которых после нескольких выкидышей родился сын, проживший всего 23 минуты. Мы были на их кухне, когда по почте пришли открытки со стихами, утверждающими Божий суверенитет над всем сущим.
Это было не то, что они хотели услышать.
В тех темных глубинах у них хватало сил только на 43-й и 87-й псалмы — песни сетований, которые заканчиваются не радостью, а криками к Богу: «Зачем Ты это делаешь?» и «Ты спишь?».
В Страстную пятницу этого года на мой телефон посыпались сообщения: наш барабанщик, игравший на службе в Великий четверг накануне вечером, умер рано утром от недиагностированной болезни сердца. Ему было 40 лет, и его смерть стала настоящим шоком. Мы с ним встречались каждую субботу, чтобы он мог занять более высокую духовную позицию в нашей церкви. Он был энергичным, добросердечным, способным к обучению и предприимчивым — таким, с каким мечтает работать каждый пастор. И вдруг его не стало.
Когда кто-то сказал мне: «Это был Божий план для него; он с Богом там, где должен быть», — это было не то, что я хотел услышать. Более того, в моей дезориентированной ситуации мне казалось, что это последнее, что я должен был услышать.
Несвоевременная истина
Конечно же, эти утверждения во многом верны. Он в лучшем месте. Она больше не страдает. Бог все устраивает на благо любящих Его, «для тех, кто призван по Его замыслу» (Рим. 8:28). Бог властен над всем. Я общался со многими семьями, для которых эти истины стали спасением сразу после смерти близкого человека.
Но для других эти истины, применяемые не по назначению, могут миновать процесс горевания, который должен произойти, чтобы полностью осознать и исцелиться от потери. Наш мозг часто работает в бинарной системе, полагая, что если Бог все контролирует, то мы не должны поднимать шум по этому поводу. Хорошее богословие может быть использовано для легкого залечивания раны, произнося «Мир, мир», когда в сыром сердце потерявшего нет мира (Иер. 6:14).
Вот почему псалмы сетований так поучительны. Они создают пространство в завете между Богом и Его народом, позволяющее задавать трудные вопросы. В отличие от ропота Израиля в пустыне, в плаче не ставится вопрос о том, способен ли Бог дать воду в пустыне или победить великанов в земле. Скорее, сетование — это мучительный вопль к Богу с вопросом, почему Всемогущий не совершает могущественных поступков, когда мог бы. В отличие от Адама и Евы, вкусивших плод, плач не ставит под сомнение благость Бога и не верит в ложь, что Он от нас скрывает. Напротив, сетование — это стенания, вопрошающие нашего доброго Бога, почему он не делает того добра, которого мы жаждем.
Бог не зря вдохновил и включил эти песни в гимн Своего народа. Он хотел бы, чтобы мы искренне переживали Его всемогущество, а не просто прижигали рану и накладывали на нее теологическое утверждение. Повеление «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» (Втор. 6:5) позволяет трудным вопросам проникать в глубины наших побуждений, желаний и повествований, в которые мы верим.
Эти вопросы уходят не только вглубь, но и далеко назад, где остаются раны от предыдущих сезонов, когда мы заглушали боль, а не давали ей высказаться. В отличие от колец деревьев, которые лишь свидетельствуют о перенесенных пожарах, эти шрамы продолжают формировать наши предположения и реакции так, как мы, возможно, не понимаем. Задавая Богу вопросы «Почему? «Где ты был? » и «Будешь ли ты делать добро? » — не только о нынешней утрате, но и о прежних потерях, все еще чувствительных к прикосновению, — могут выплеснуть поток эмоций и часто требуют помощи доверенных консультантов и друзей. Но исцеление и целостность, которые ожидают нас по ту сторону, стоят того, чтобы проделать хорошую, тяжелую работу.
Чтобы мы не забывали в нашей культуре автоматической эффективности, Бог терпелив, пока мы проходим процесс. «Он знает, в чем дело; Он помнит, что мы прах» (Пс. 102:14).
Когда мы даем нашим ранам время и внимание, чтобы исцелиться, мы обнаруживаем, что учение Писания о Божьем владычестве — это действительно последнее, что нам нужно услышать. Это последнее слово, основополагающее утверждение, с которым мы должны в конце концов смириться.
Терпение в темноте
Для меня это стало возможным после нескольких недель размышлений над 22-м псалмом. Внезапная потеря молодого лидера церкви — особенно в период нестабильного восстановления — была похожа на «темную долину», о которой поет псалмопевец. Мне пришлось назвать свой страх перед неизвестностью, отказаться от мнимого контроля, поделиться своими чувствами и тоской с консультантами и друзьями.
Где-то среди этих затянувшихся сетований я пришел к пониманию того, что «даже когда я иду по самой темной долине», добрый Пастырь «направляет меня по верным путям» (Пс. 22:3-4). Трудные пути — это тоже правильные пути. Возможно, я никогда не пойму их, но, идя по ним, «не убоюсь, ибо Он рядом со мною» (ст. 4).
Будем терпеливо идти с нашими братьями и сестрами в периоды скорби, давая место вопросам и тишине, которая наступает перед ответами. Будем внимательны к их эмоциональной реакции на наши утверждения библейских истин. Проявим любовь, успокоив свою тревожную потребность в решении проблемы и позволив скорбящим идти в своем собственном темпе. Пусть наше присутствие и слова указывают на истину: «Бог здесь, с вами, даже в этих глубинах».
После того как они исчерпали свои вопросы и обнажили свои сердца, давайте вместе придем к последнему, что мы должны услышать: Бог абсолютно всемогущ и всегда благ.
