Одним из основных переживаний изгнания является тоска по дому. Будь то толкиеновский Пиппин, размышляющий о «вторых завтраках», или беженец, тоскующий по дому в процессе адаптации на чужбине, — тоска по дому характеризует тяготы изгнания. Праздники с их ожиданием радости и единения могут усилить боль изгнанника.
Американцы, с которыми я знаком в Кении, часто впадают в своеобразный транс, описывая различные виды еды, по которым они скучают на родине. Кажется, что они на мгновение теряются в эфире, описывая сырное «это» или хрустящее «то», а затем возвращаются на землю или, точнее, в Кению.
Если некоторые из наших желаний — не более чем ностальгия, то у евреев были болезненные воспоминания. Они были насильно изгнаны из своих домов вавилонянами. Когда они с нежностью вспоминали свою родину у рек Вавилона, похитители мучили их требованиями «спеть им одну из песен Сиона» (Пс. 136:3). Реакция Божьего народа в этот момент отражает суть вопроса, с которым мы сталкиваемся: Как нам петь, находясь на чужбине (ст. 4)?
Признать изгнание
Нам стоит задуматься над этим суровым парадоксом. Для израильтян Иерусалим был местом поклонения, но храм был разрушен. Сион был городом Бога, но теперь они оказались изгнанниками в чужой земле. Как же им поклоняться?
Ответ на этот вопрос содержится в следующем псалме: «Славлю Тебя, Господи, всем сердцем моим; пред богами пою Тебе» (137:1). Божий народ может и должен поклоняться Господу в изгнании, когда он окружен врагами, когда окружающие его люди поклоняются множеству других богов.
Хвала вездесущему Богу
Далее, в Псалме 138, мы получаем ответ на вопрос изгнанников в Вавилоне и нас сегодня, показывая, что Бог Израиля не похож на богов народов. Изгнанники могут поклоняться своему Богу в любом месте, потому что их Бог не привязан к дому, сделанному руками человека, как боги народов. Его присутствие наполняет всю землю. Послушайте, как Давид размышляет о присутствии Бога:
Куда мне уйти от Духа Твоего? Или куда мне бежать от Твоего присутствия? Если я взойду на небо, Ты там! Если я лягу в шеол, Ты там! Если я вознесусь на крыльях зари и поселюсь в глубине моря, то и там рука Твоя поведет меня, и десница Твоя будет держать меня. Если я скажу: «Тьма покроет меня, и свет вокруг меня будет ночью», то и тьма не будет для Тебя тьмой; ночь светла, как день, ибо тьма у Тебя, как свет (ст. 7-12).
Как мы можем петь песни о Сионе у рек Вавилона? Потому что мы не можем быть настолько далеки от дома, чтобы быть далекими от самого Бога. Он с нами и присоединился к нашему изгнанию. Это означает, что наша тоска сочетается с покоем в Боге. В нашей тьме есть свет. В нашем изгнании есть вкус дома, потому что Бог рядом с нами.
Поэтому мы поем, несмотря на темноту, несмотря на боль, несмотря на глубокую тоску по утешению. Мы поем, потому что мы не оставлены. Мы соединились с Богом, и ничто не может отлучить нас от Него.
