«Деконструкция» — это слишком часто используемый, но недостаточно определенный лозунг в современных христианских кругах. Его широкий спектр значений способствует многочисленным недоразумениям, особенно между расколотыми группами, возникающими в американском евангелическом христианстве.
С одной стороны, этот термин можно понимать уничижительно, имея в виду некое разрушение «древних пограничных камней» внутри исторической ортодоксии, что в конечном итоге приводит к отступничеству. В этом случае деконструкция — это просто разрушение, сводящее протестантский импульс реформации к сносу. С другой стороны, она может означать честную переоценку, критическую оценку различных элементов своей веры вместо того, чтобы довольствоваться нерефлексивным исповеданием. В этом случае целью деконструкции является позитивная реконструкция в свете «ищущей и бесстрашной инвентаризации». Обе эти коннотации, как мы можем заметить, далеки от первоначального значения.
Как бы мы ни относились к этому термину, большинство, вероятно, согласится, что не все формы «деконструкции веры» хороши и не все плохи. Ян Харбер, который деконструировал свое собственное «прогрессивное христианство», говорит, что «целью деконструкции должна быть большая верность Иисусу, а не просто самопознание или демонстрация своей добродетели». Иван Меса, редактор книги «Прежде чем потерять веру: Деконструкция сомнений в церкви», также пишет: «Деконструкция может стать дорогой к реконструкции, чтобы построить более зрелую, крепкую веру, которая честно отвечает на самые глубокие вопросы жизни».
Жак Деррида, так называемый «отец деконструкции», ввел этот термин как перевод понятия Мартина Хайдеггера «деструкция». Интересно, что сам термин Хайдеггера, по-видимому, является переводом слова destructio, использованного Мартином Лютером для описания «разрушения» Богом человеческой мудрости через Евангелие (1 Кор. 1:19).
Вопреки (пост)модернистской философии, глупость в Боге поставила нас лицом к лицу с вечным Словом (1 Кор. 1:21-25). Это Слово разрушает все наши мудрые слова. Но интерпретировать его должны такие же глупцы, как и мы. За десятилетия до Деррида Корнелиус Ван Тиль заметил, что каждый факт является интерпретируемым фактом, включая факты веры. Вот почему мы «всегда реформируемся». Существует пространство между нашей верой и, собственно, верой — «пространство вопрошания», как называет его Джеймс К. А. Смит, «чтобы поставить под сомнение принятые и доминирующие интерпретации, которые часто претендуют на то, чтобы не быть интерпретацией вообще».
Прояснение миссии и сообщества
Важно признать, что это относится ко многим аспектам американского евангелизма. В дополнение к идиосинкразиям наших собственных убеждений, наша вера была особым образом инкультивирована в нашем историческом и социальном контексте. Задача отделить Евангелие от его сомнительных культурных форм и выражений называется дезенкультурацией. Это проект, основанный на Слове и руководимый Духом (2 Тим. 4:1-5; 1 Кор. 2:6-16), и он крайне необходим для обновления Евангелия. Это также обусловлено миссией. Несколько лет назад я и моя семья переехали из Америки, чтобы основать церковь в Манчестере, Англия. Находясь в другой культуре, гораздо легче определить области, нуждающиеся в дезенкультурации. Это также плодородная почва для долгой работы по восстановлению.
Самое заметное различие, которое я заметил, заключается в том, что христиане в Великобритании, будучи меньшинством, кажется, более полно осознали свою идентичность как избранных изгнанников в мире (1 Пет. 1:1). Жизнь в качестве «верного остатка» в нехристианском контексте, не ожидая признания, является мощным противоядием от потребительской веры.
Аналогичным образом, библейская община становится необходимостью, когда культура большинства несимпатична или даже враждебна Евангелию. В таких местах сильнее ощущается потребность в совместной молитве, совместном поклонении, совместном изучении Слова, преломлении хлеба и совместном несении бремени. Нередко люди продают свои дома, чтобы переехать поближе к своей церковной семье, и это не является большой проблемой.
Более того, для религиозных меньшинств в постхристианском городе маркетинговые стратегии роста церкви, как правило, не эффективны. Когда среднему человеку требуется десятилетие для обращения в христианство, церковь должна быть настроена на долгосрочную перспективу. Мы евангелизируем, потому что так повелевает Иисус и потому что мы любим других, а не потому, что ожидаем привлечь значительное число людей в нашу общину. Это проясняет мотивы и очищает методы, отделяя их от мирских призывов (1 Кор. 2:1-5).
Жертвенность также ожидается, когда человек находится в меньшинстве. Мы трезво оцениваем реальные затраты. Это подрывает триумфалистское мышление (1 Кор. 4:16-20), столь распространенное в культурах большинства. Маргинализация также подрывает любой вид героического повествования, рожденного в токсичной индивидуалистической лаборатории американской духовности. Мы знаем, что не можем спасти никого, не говоря уже о себе; мы можем только указать на Того, Кто это делает. Нас призывают меньше полагаться на себя, больше - друг на друга, а вместе - на Христа, Господа нашего.
Проект деконструкции Иисуса
Теолог и философ Джон Капуто написал книгу под названием «Что бы Иисус деконструировал? » Хотя мы не придерживаемся его радикальной теологии, эта концепция не лишена библейских оснований. Как сказал Джошуа Райан Батлер, «Иисус деконструирует плохое учение, чтобы восстановить хорошее».
Наш Господь, безусловно, делал это в контексте ближневосточного еврейства первого века. Он вполне мог бы деконструировать кое-что и в нашем западном христианском контексте 21-го века, возможно, включая некоторые из наших современных способов «деконструкции»!
