В последние годы социологи и представители академических кругов по всему спектру политических взглядов в качестве самого простого способа поддерживать отношения в семье просто советуют регулярно есть вместе. Понятно, что суть совета не в приеме пищи. Принимать пищу должны все биологические огранизмы. Суть совета – в совместном приеме пищи. В нашем наполненном гаджетами, быстротечном и суетливом мире, семейные обеды или ужины могут показаться милыми и слегка старомодными, но что-то в этом есть очень важное. Родители перемещаются между репетициями, занятиями и тренировками, усаживая детей в детские кресла, заказывая еду из «клоунского чрева», в бумажных пакетах и пластиковых контейнерах. Дети часто обедают за столом в гордом одиночестве, в своих комнатах, одновременно рассылая смс-ки друзьям и играя в видеоигры. А вот семейный обед создает нити общения. Мы, христиане, должны это знать. Из причастия.
Слишком часто в церквях, когда говорят о «создании общины», подразумевают очередную программу или проект, новый набор малых групп, которые подсмотрели у другой, более успешной церкви. А вот в Библии, кстати говоря, о малых группах упоминается очень мало, если вообще. А община в библейском понимании строится вокруг совместного принятия пищи. Апостол Павел предостерегает коринфян, от начала до конца, от разделений и разногласий, которые не только мешали миссии, но и создавали оттенок дурного свидетельства о Евангелии (1 Кор. 1:10-13). И эти разделения проявлялись за столом во время совместной вечери (1 Кор. 11:18). Люди во время Вечери Господней стали стремиться просто набить свои желудки едой, а не заботиться друг о друге (11:20-21). И Причастие, когда такое происходит, становится чем-то иным, о чем и предупреждает апостол. И чтобы восстановить общение со Христом и друг другом, церкви следовало собираться у стола, как заповедал Царь Иисус.
И в этом кроется, мне кажется, основная причина сегодняшней отчужденности и одиночества среди современных христиан. В какой-то момент евангельские верующие стали определять Вечерю Господню терминами, которые им никогда не были свойствены – элементы причастия метафизическим образом становятся телом и кровью Христа и так далее. Мы стали ставить акцент на «делайте в воспоминание», и этот акцент важен, забывая об объединяющей составляющей Вечери Господней. Но излишний акцент на «воспоминательной» части Причастия очень легко превращает таинство в личное действие. Верующий сидит в гордом одиночестве, в тишине своих мыслей, в своем закрытом мире, размышляя о Евангелии, ломимом теле и пролитой крови.
Но что-то в созданной Богом конструкции человека не позволяет нам избавиться от жажды «объединяющей Вечери». Евангельские церкви, которые «празднуют» (те, кто в таких церквях бывал, поймут, зачем я поставил тут кавычки) в своих собраниях Причастие раз в три-четыре месяца так или иначе вынуждены находить суррогаты Причастия. Там могут организовать «Семейный ужин» перед богослужением в среду или «Воскресный обед» после воскресного богослужения. Это может быть чаепитие с печеньями, как минимум, перед воскресной школой. Или посиделки в кафе и ресторанах после богослужения. Это общение очень важно для прихожан, к такому гостеприимству нас призывает Библия, но это все не способно заменить Вечеру, которую нам заповедал принимать Иисус. Во время Вечери мы исповедуем, что все мы – грешники. И мы исповедуем, что Евангелие восстанавливает наши взаимоотношения с Богом и друг другом. Среди нас пребывает Христос, он служит нам за столом, дает нам ту пищу, которая соединяет нас ветхозаветной комнатой в Святом Святых в прошлом и новоиерусалимским свадебным пиршеством в будущем.
Часть проблемы и в том, как мы раздаем элементы Причастия. В большинстве современных евангельских церквях раздают крохотные кусочки почти печенья, безвкусного и спрессованного, а в пластиковых стаканчиках, именуемых чашей – виноградный сок. Увидеть в этом символ общего хлеба и общей чаши можно с большой натяжкой. В этом ритуале как-то очень тяжело увидеть совместный ужин, а не индивидуальные размышления о горнем. Значение Вечери стало бы гораздо понятнее, если бы мы попросили церкви, подобно новозаветным церквям, разламывать настоящий хлеб и пить из общей чаши.
Я понимаю, что такое Причастие, вызовет у некоторых брезгливую дрожь. Соприкасаться с чьими-то слюнями и микробами – фу, какая гадость. Но именно с таким западным индивидуализмом я не согласен. Церковь не место, где собрались единомышленники, одинаковые во всем. Церковь – это собрание братьев и сестер. Это органичная система, тело, которое соединено «нервной системой» – Духом Христа.
Когда мы принимаем причастие каждую неделю – мы призываем церковь к общине определенного вида – общине, которую невозможно разделить конфликтами или разногласиями. Мы принимаем совместную пищу за столом Христа, и должны об этом помнить. Там мы призваны ощутить присутствие Царя, не в элементах ритуала, не в личном духовном размышлении, но в теле, которое Он собрал из нас. Теле, состоящим из грешников. Только тогда мы поймем суть библейского общения.
Возможно, если бы наши церкви намеренно стали возвращаться к объединяющей сути Вечери Господней, мы стали бы меньше стали искать помощи профессиональных экспертов для разрешения конфликтов или преодоления разногласий. В конце концов Иисусу и апостолу Павлу для единства и для совместного освящения в Теле Христа было достаточно общего для всех Евангелия и общего стола. Может, и у нас получится?
Чтобы построить правильную общину, нам следует вернуть объединяющее нас Причастие.
