Некоторые называют меня бесстрашной. Смешно. На самом деле я всегда «на измене». Один мой друг сказал, что я самая смелая из всех, кого он знает. Для меня это особенно удивительно, потому что состояние тревоги во мне перманентно и неистребимо.
С чувством постоянной тревоги я борюсь с тех пор, как себя помню. А в школе мне даже поставили официальный диагноз на этот счет. Совсем еще маленькой девочкой, когда оставалась дома одна, я бегала от окна к окну и смотрела, не возвращается ли мама. И до тех пор, пока огни маминой машины не начинали приближаться издалека, в моей голове жужжали мысли о том, что мама попала в аварию или ее кто-нибудь украл. И я начинала молиться. Как раз до тех самых огней. Другого способа бороться с тревожными мыслями у меня не было. Молитвы эти больше смахивали на неосмысленный ритуал, но уж лучше так, чем погружение в бездну страха. Позже ко мне пришло осознанное убеждение, что молитва – это лучший способ борьбы со страхами.
Если серьезные, постоянные страхи вмешиваются в вашу повседневную жизнь (за всякой гранью обычных беспокойств, от которых никто не застрахован), возможно это связано с наличием у вас Синдрома общего беспокойства. Общее беспокойство, как у меня, связано с постоянным, доходящим до одержимости, страхом, у которого порой и причины-то весомой нет.
У женщин синдром проявляется в два раза чаще, чем у мужчин. Спектр беспокойств может ранжироваться от навязчивых мыслей до полной парализующей паники. Между этими крайними точками я где-то посередине. Но иногда я ощущаю, что парализующая паника как никогда близка.
Всякое беспокойство происходит от страха. Мы можем бояться, что потеряем контроль над собственной жизнью, умрем, потерпим неудачу или будем отвергнуты. Как только мы начинаем бояться, страх потенциально может овладеть нами полностью, подчинив себе всю нашу жизнь. Те из нас, кто сталкивался с различными синдромами, связанными со страхами, знают, о чем я говорю: о неподъемном весе этого страха, который давит и порабощает. Иногда корень болезни кроется в химическом дисбалансе, нарушении обмена веществ. И тогда без внешнего вмешательства с синдромом справиться практически невозможно. Если мой мозг не в состоянии поддерживать правильный уровень серотонина, элемента, который отвеачет за смену настроений кроме всего прочего, я сама уж и подавно ничего не могу сделать. Я также не могу ничего поделать с тем, как мой организм вырабатывает адреналин в состоянии паники. Но что я все-таки в таких ситуациях могу сделать – это сделать выбор. Я могу либо налить себе бокал вина, чтобы справиться со стрессом, либо обратиться к Богу в молитве и попросить его успокоить меня. Я в состоянии контролировать, как я молюсь и с кем. И свои мысли я тоже в состоянии контролировать. Единственное «но» — не своими силами.
Когда речь заходит о страхах, часто цитируют отрывок из послания Павла Филиппийцам 4: «Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом» (Фил. 4:6). В этом стихе христианам дается внятное повеление отдать все свои страхи Господу, хотя в каких-то клинических случаях это не так уж и легко. Следуя директиве «просто молись» мы едва-едва можем остановить шум собственных мыслей, чтобы, наконец, быть в состоянии, собственно, молиться.
Продолжение тут...
