Михаил Калашников. Ринго. Дензел Вашингтон. Мел Гибсон. Мартин Шин. Филлип Киркоров.
Эти и многие другие имена некогда подняли шумиху в христианском мире и я честно не понимаю, почему. То есть, я знаю повод, но не понимаю причину. Филлип был отмечен на мероприятии ЕМА, жал руку пасторам церкви Слово Жизни, фотографировался и переписывался в твиттере с Александром Патлисом. Жаль, у меня на тот момент френдлента состояла преимущественно из циничных людей и восторги не утихали всего дня три, а ведь могло бы и больше.
Что за феномен такой – восторг от того, что в церковь зашла или объявила о своем покаянии звезда? Разве это не иллюстрирует прямым образом разницу между привечанием человеком в бедных и богатых одеждах? Не можем же мы быть настолько банальны в причине такой реакции на звезду?
Я боюсь, что тут все немножко глубже, хотя от этого не менее грустно.
Возможно, такая реакция происходит от того, что мы в некотором роде завидуем и злорадствуем – вот, я нажил свои деньги честным трудом, а Киркоров – не совсем, но теперь он покается, и я не буду выглядеть таким оленем в чужих глазах. Ведь он же покается, а значит, то, что я бедный, а он богатый – это нормально.
И вторая причина, совсем печальная. За многие десятилетия 20 века христиане где-то подсознательно привыкли считать свою веру чем-то криминальным, невозможным, присущим меньшинству. Они разучились ею гордиться, они упоминают ее только при случае и то не всегда охотно. Христиане привыкли быть в глазах советского общества странными, и покаяние той или иной звезды придает как-бы легитимность вере, некое разрешение, некое лицо. Я не вправе их осуждать. Я сам часто задумывась о том, кто дает нам право на веру...
