Сайпанские дневники. Наши соседи.
Сайпанские дневники. Наши соседи.

Сайпанские дневники. Наши соседи.

Наш постоянный автор, Игорь Аленин, рассказывает о своей жизни на далеком тропическом острове Сайпане.

В одном доме с нами живут два Дэвида: М. и К.. Оба радиоинженеры. Поначалу я попытался одним именем называть обоих. Но проживающая в соседнем доме с мужем-американцем и двумя дочерьми англичанка Бриджит в привычной для себя иронической манере меня поправила. Дэйв М. и Дэвид К. — чтобы не запутаться. Бриджит вообще способна удивить своей неполиткорректностью. Так однажды она заявила, что если бы у нее был второй шанс выйти замуж, она бы никогда не выбрала американца. Муж, вкрадчивой повадкой напоминающий шпиона из бэк-офиса Лэнгли, усмехнулся в тонкие усы и увел дочерей кататься на яхте.

Дэвид живет на первом этаже, слева от лестницы, если смотреть на фасад дома. По этой лестнице несколько раз в день мы подымаемся к себе на второй этаж, в квартиру с видом на лагуну и весь остров, укрытый вечнозеленой растительностью, пребывающей в постоянном движении от дующих над островом ветров. Лучшего вида, чем с нашего балкона, во всем компаунде не сыщешь. Ночью над домом раскрывается во всей своей магии тихоокеанское небо. Видно даже созвездие Южный крест, несмотря на то, что мы находимся в Северном полушарии. Несколько раз Дэвид просил разрешения и приводил с собой гостей, чтобы полежать на нашем балконе на своих матрасах и понаблюдать за звездным небосводом.

Свою маленькую, но уютную квартиру с окнами, выходящими на антенны спереди и на лаймовые деревья сзади, Дэвид занимает один. Об уюте и чистоте мы можем судить по обозреваемому участку окна, когда шторы не задвинуты и жалюзи не опущены. В гости Дэвид мало кого зовет, чаще приглашает гостей в ресторан и платит за них. Кроме него в доме живет Кассандра, самая толстая из всех виденных мною кошек. Не знаю, кто надоумил Дэвида назвать свою питомицу именем троянской принцессы-вещуньи. В оправдание имени можно сказать, что как и к прорицаниям гомеровской Кассандры, к нечастым, но продолжительным воплям ее островной тезки окружающие относятся с недоверием. Все знают, что Кассандра стерилизована, и повода для жалоб на жизнь у нее почти не осталось. Разве что тренировки. Их Дэвид устраивает кошке регулярно, но на ее внешнем виде они не сказываются.

Дэвид — рачительный и обстоятельный хозяин. Он ездит по острову на черном, всегда тщательно вымытом джипе с дорогим CD-плеером, и на пересеченной островной местности диски у него никогда не заедают. Чего не скажешь о Дэйве М. Его кассетный плеер в стареньком, в ржавых оспинах серо-голубом внедорожнике «Сузуки Сайдкик» то зажевывает пленку, то начинает подвывать. Кузов машины почти всегда покрыт толстым слоем пыли. На полу салона набросан самый разнообразный мусор, отражающий богатую гамму житейских интересов владельца. У Дэйва в машине вы найдете бумажный стаканчик из Макдональдса или филиппинского кафе, пластмассовую ложечку, вилочку,  использованную салфетку с капелькой кетчупа и прилипшим пожухлым листиком салата. На заднем сидении лежат книги, которые он в настоящий момент читает: книга Антония Сурожского на английском языке, толстая потрепанная протестантская Библия, католический сборник молитв, сборник рассказов Хэмингуэя. Там же рядом будут лежать ласты, маска и трубка для прибрежных упражнений в сноркелинге. На крючке рядом с левым стеклом  висят его шорты для плавания. На ветру и в жаре машинного салона они мгновенно высыхают. Правда, набившиеся в карманы водоросли могут добавлять пикантное амбре в воздух салона. Но на ходу его не распознать. Во всех закоулках обшивки, предназначенных для хранения всякой всячины, торчат случайные вещи. В поведении Дэйва нет нелепости, в нем много беспечности, что в целом вполне согласуется с островным укладом жизни. Люди так жили здесь столетиями. Не особенно утруждаясь поисками пищи — она росла на деревьях. Никуда не спеша. Говорят, что кодекс вежливости еще сравнительно недавно позволял островитянам опаздывать на свадьбу только на три дня. Дэйв М. проникся попустительской атмосферой острова. Он опаздывает ненадолго, минут на 15. Как натуру увлекающуюся и романтическую, его мало печалят бытовые неудобства. Во многом он, уроженец севера Америки, - полная противоположность своему невысокому тезке,  кому Творец благоволил родиться и вырасти на американском юге педантичным, аккуратным и собранным.

На Дэйва жители радиогородка посматривают с улыбкой, и ведут себя в его присутствии с некоторой осторожностью. Его высокая нескладная фигура не всегда безупречно справляется с поставленными перед ней  высшей нервной системой задачами. И когда большая часть приглашенного в гости Дэйва уже окончательно разместилась на стуле, замешкавшаяся в полете длинная рука вполне может сбросить со стола соусник, установленный хозяевами слишком близко к краю. Остроумные дети Бриджит и Майка, рыженькая Коллин и светловолосая Меган, все пятна и лужи от пролитого на стол чая называют его именем.

Дэйв умеет поддержать беседу, тому способствует умение искренне удивляться всему новому. Дэвид на вид совершенно невозмутим. Это не значит, что его трудно удивить. Просто он умеет скрывать свои чувства лучше соседа сверху.

Дэвид — диэксишник со стажем. Его скрупулезная терпеливая натура располагает к дальнему радиоприему, к одинокому ночному блужданию в радиоэфире. Радиоприемник он собрал своими руками, мощную сложную антенну, похожую на парашют-крыло,  устанавливал над крышей нашего дома совместно с Майком и Дэйвом. Пятый элемент природных стихий не нуждается для него в доказательстве. Он проводит в нем лучшее время своей жизни и безмерно гордится, если встретившись в живом хаосе пульсирующих радиосигналов с незнакомцами, после нескольких приветствий может перевести разговор на веру в Бога. Это понятный и естественный для него способ благовестия. Он искренне верит, что для встречи с Богом в вечности, человеку надо встретиться с ним при жизни. Его мечта — услышать в радиоэфире молитву покаяния. Но такой благодатью Бог его пока не одаривал. Дэвид прекрасно знает, как начать разговор о Боге. Он просто ждет своего часа. В сущности, все, что он знает, чувствует, о чем догадывается подчинено одной цели — привести человека на встречу с Богом. Он потому и выбрал миссионерское служение: оно позволяет нести Божье слово погибающему в своих грехах миру.

Дэйв — католик-протестант. Его вера уходит в туман детства. Ему дороги воспоминания о конфирмации, о первом причастии. Но в католической церкви ему не хватает продолжительной протестантской проповеди. Воскресным утром в девять часов, то есть за два часа до начала служения в протестантской общине, которую посещает большинство жителей радиогородка, Дэйв в чистых и мятых рубашке-поло и слаксах, пустивших по нижнему контуру нитку, в огромных сандалиях на босу ногу отправляется в католический собор. Там он ведет себя как добрый католик: обмакивает троеперстие в воду, крестится, встает, когда требуется, сидит, когда позволяет священник. Здесь он чувствует себя дома. Светлый просторный и малолюдный в непраздничные будни и выходные островной собор с его статуями Христа и Марии, картинами вместо икон и влажным стоячим воздухом напоминают ему собор в родном городе. Короткая проповедь священника в конце богослужения не насыщает Дэйва, но служит хорошей прелюдией к полноформатной проповеди в протестантской общине. После литургии он едет по ровному шоссе, отливающему гудроном и примешанной к асфальту коралловой крошке, в евангельскую церковь, расположенную в пятнадцати минутах. Здесь под навесом, укрепленном шестью столбами, без стен, собирается в среднем в полтора раза больше людей, чем в просторной католической церкви. Примерно раз в месяц Дэйв помогает в церкви со звуковым оборудованием. В католической церкви несколько раз в год, во время больших церковных праздников, он участвует в шествии и помогает нести крест с распятым Христом или статую Богоматери. О Боге Дэйв готов говорить в любое время и с первым встречным. Правда, ему трудно проявить инициативу, ему кажется, что он навязывается со своими не всегда стройными и тщательно продуманными откровениями о Божьем существе, что собеседнику скучно разделять его энтузиазм, способный перерасти в экстаз. Потому он предпочитает говорить об околобожественном. О роли молитвы в жизни протестанта и католика, о протестантском происхождении Эрнеста Хэмингуэя, о жизни католички Фланнери О'Коннор на преимущественно протестантском юге, в «библейском поясе». Ему трудно долго оставаться на одной теологической платформе, он перескакивает с одной концепции на другую, словно танцует на музыкальном полу. И это всегда импровизация, никогда не заданная нотами мелодия. Для Дэвида слово — инструмент, ключ к двери, за которой человека ждет Бог. Достаточно произнести молитву покаяния, и эта дверь откроется. В отличие от Дэвида многословный Дэйв не верит в правильно подобранный порядок слов. Он знает наизусть несколько католических молитв, но уверен, что молчание, - то, что с таким трудом дается ему самому, — тоже инструмент Бога и возможно даже в большей степени, чем слово. Бог посещает человека, когда ему удается полностью успокоиться, отдаться любимому и желательно не слишком утомительному занятию — как, например, вязание, рекомендованное старушке Антонием Блумом. Может быть именно потому, что молчание ему дается непросто, Дэвид так любит переслушивать двойной альбом ирландца Ивана (Вана) Моррисона «Гимн тишине».

У обоих холостяков, наших соседей, живут кошки. У Дэйва — Мисти, у Дэвида — Кассандра. Мисти — короткошерстная голубоглазая красотка палевого окраса, пожившая почти во всех домах нашего компаунда. Она немолода, капризна и неуступчива. Кассандра младше Мисти, но раскормлена поджарым и почти стройным хозяином до гротескных размеров. Когда ее надо везти к ветеринару на прививку, в переноске кошке почти нет места, и у нее регулярно случается приступ клаустрофобии. У самого Дэвида есть еле заметный животик, никак не пивной, поскольку алкоголь ни в каком виде он не употребляет. Животик слегка выступает за контур ремня, обязательного аксессуара гардероба Дэвида. Он и сам точно не знает, как раскормил свою трехцветную любимицу-калико до столь катастрофических размеров. Иногда мы застаем их двоих за тренировкой. Дэвид заносит Кассандру на второй этаж, на небольшую лестничную клетку, где мы дверь в дверь живем с Дэйвом. Дэвид спускается и стоит в низу лестницы, ожидая, когда Кассандра преодолеет 17 ступенек вниз. Кассандра ступает нерешительно, боязливо и сопровождает спуск громким ором или недовольным урчанием. Но жители компаунда спокойны за ее участь. Если мы с женой появляемся неожиданно, Дэвид смущается. Он полагает, что нарушил наше частное пространство. Его искреннее переживание выглядит особенно невинно и наивно, поскольку на острове не принято закрывать двери, а лестничная клетка — место общего пользования. За 25-летнюю с лишним историю существования городка на горе здесь ничего не пропадало за исключением велосипеда. Впрочем старожилы за давностью лет не могут утверждать, что пропажа произошла по вине злоумышленников, а не самих жителей городка. Мы подымаемся к себе, мимо Кассандры, замершей на второй ступеньке сверху. Если оглядеть ее черно-рыже-кремовую спину, то кажется, что по обе стороны позвоночника Кассандры расположились плохо подогнанные обои, с разошедшимся по месту склейки — позвоночнику - узором. Дэвида зрелище кошачьих мучений приводит в  грусть. Кассандра жалуется на принимаемые муки и нерешительно сползает со ступеньки на ступеньку, вытирая своим низкосидящим брюхом  чистый пол. На нашем холме нет пыли. К тому же моя жена и Дэйв М., чередуясь, моют лестницу. Завидя нас, Дэвид прекращает мучения страдающей от переедания кошки. Мы заносим свои сумки или продукты наверх, а наш целеустремленный сосед продолжает физические упражнения с трусливой толстухой.

С Мисти у Дэйва таких проблем нет. Она худая, бывалая и чрезвычайно самостоятельная. Один раз, когда Дэйв отправился в отпуск на материк, Мисти в знак запоздалой благодарности принесла в его холостяцкую квартиру дохлую крысу. Вонь несколько дней стояла адская, пока ответственный за хозяйство филиппинец Вик не вооружился респиратором и, проведя тщательное расследование, не удалил из-за чемодана в спальне Дэйва придушенного грызуна. Стерилизованная сразу после того, как принесла свой первый приплод, она навсегда сохранила ревность в отношении чужих котят. И потому, когда мы завели своего питомца по имени Перчик, она некоторое время не давала ему покоя. Шипела, урчала и норовила ударить ловкой лапой с весьма опасными когтями. Перчик, не знавший в своей короткой кошачьей жизни материнской заботы, Мисти боялся, но все равно неосознанно льнул к ней.

У Дэвидов разные акценты. У Дэйва — бостонский, у Дэвида — классический алабамский. Дэйв утверждает, что говорит на нормативном английском. Брайан, директор средневолнового радио, подразделения той же службы, что и наше коротковолновое, приглашает его иногда читать тексты рекламных роликов. С моим благоприобретенным на языковых курсах английским понимать Дэйва мне гораздо проще. К тому же он склонен к обширному нелимитированному по времени разговору, иногда повторяется, и любит посвящать меня в страноведческие глубины. В том числе и связанные с российской культурой. Он познакомил меня с Антонием Блумом (Сурожским). С удовольствием и искренним пафосом рассказал о том, какую ответственность на него, еще школьника, наложило получение водительских прав. Как серьезно говорил с ним отец накануне первого «взрослого» выезда на машине в школу. «Теперь ты представляешь для окружающих повышенную угрозу. Помни об этом, сын». Дэйв рассказывает обо всем с подчеркнуто серьезным видом. Когда тема разговора его особенно трогает, он делает несколько шагов к собеседнику и впивается цепким требовательным взглядом в него, пытаясь удостовериться, доходят ли его слова до собеседника.

У Дэйва нет девушки, хотя ему уже под сорок. Но он уверен, что Бог направит в свое время его на пути, по которым ходит его единственная в жизни женщина.

Дэвид — классический «южный джентльмен». Говорит  медленно, тянет слова, в беседе выдерживает дистанцию и панибратства не любит. Он уже три года встречается с девушкой по имени Мэллори, американкой, преподающей в островной школе. Сблизились Дэвид и Мэллори на почве общей социальной нагрузки. Оказались в одной группе энтузиастов, раз в месяц очищающих отдаленный пляж от океанского мусора. На английском Дэвид называет шефство над пляжем «усыновлением» (adoption). Мэллори коллекционирует стеклянные шары-буи от японских рыболовных сетей. Океан рвет сети, и шары разной величины и цвета дрейфуют в сторону берега. Иногда прибой выносит их на островные пляжи. На западной стороне они до берега почти никогда не доплывают: разбиваются или остаются на рифах, ограждающих мелкую лагуну от океанского натиска. На восточной обрывистой стороне острова есть несколько пустынных труднодоступных пляжей: туда-то и приходят искатели шаров. На острове коллекционирование шарообразных буев довольно распространенное хобби. На момент знакомства коллекция Мэллори насчитывала 5 шаров, коллекция Дэвида — 6.

Мэллори одевается как Пэппи Длинный Чулок, носит в правой ноздре стеклянную бусинку, а в левом ухе серьгу. Местные радио-дамы посматривают на выбор рассудительного Дэвида с большим скепсисом. Но инженера вполне устраивают такие отношения. За три года они не продвинулись ни на дюйм в сравнении с тем, какими они были через неделю после первой встречи. Дэвид и Мэллори ходят вместе на пикники, в кино, в рестораны. Дэвид позволяет себе приобнимать Мэллори после долгой разлуки и по праздникам. По братско-сестрински: не касаясь щеками и сопровождая объятие похлопыванием по спине, обозначающим отсутствие непристойного желания дать рукам волю.  Поцелуи между ними не приняты. Дэвиду уже за сорок, и долгая холостая жизнь приучила его к привычке не форсировать события. Во всем должна присутствовать постепенность. Дэвида в последнее время немного беспокоит то, что за три года отношения с Мэллори мало изменились качественно. Он услышал на этой счет много советов, лекций и даже церковных проповедей. Он вынес для себя один очень важный вывод. Выражаясь словами Песни Песней, он не должен «будить любимую, пока она спит», ибо «крепка, как смерть любовь; люта, как преисподняя, ревность». Дэвид готовится к серьезному разговору. Возможно, он состоится через полгода, по возвращению Дэвида из отпуска на материке. В таком деле торопиться нельзя. К тому же ни одной из особ женского пола, включая Мэллори, не нравится его перекормленная Кассандра.

Прошло больше десяти лет. Оба Дэвида давно вернулись в Америку, мы с женой — в Россию. Дэйв М. женился. Оказывается все свои годы на острове он переписывался с девушкой из Бостона, но  мало кому про нее рассказывал. У них теперь двое детей. Они с женой посещают две церкви: католическую ранним утром и протестантскую в полдень.

Дэвид К. так и не женился. Сейчас он ухаживает за престарелой мамой в родном городе. Кассандра осталась на острове. По словам Дэвида, Мэллори сумела преодолеть в себе неприязнь к чрезвычайно толстым кошкам и «удочерила» Кассандру. Ей же досталась коллекция шаров-буев. В последние годы Дэвид потерял Мэллори из вида. Вероятнее всего она все-таки вышла замуж. А Кассандра уже должна была бы к настоящему времени умереть. Если не от ожирения, так от старости.

Уведомления о появлении новых статей могут приходить к вам лично через разные каналы:

Фейсбук, ВКонтакте, Твиттер, Гуггл, Телеграм. Не упустите возможность быть в курсе.

07/06/2014
Темы:
Сайпанские дневники
1763
>5
мин
Поделиться:
Наши читатели помогли опубликовать уже тысячи статей.
Вы тоже можете
Другие материалы на эту тему
Сайпанские дневники
Наш постоянный автор, Игорь Аленин, рассказывает о своей жизни на далеком тропическом острове Сайпане.
Игорь Аленин
| 4 июн |
1777
Властелин взлетов и падений
Мы продолжаем публиковать заметки Игоря Аленина о его жизни на далеком острове Сайпан и работе на христианском радио.
Игорь Аленин
| 24 сен |
1940
Работает на Cornerstone